Идея была простая – нужно было проверить элитные жилые комплексы. Они пощупали три вдоль Нового Арбата и ничего не нашли. Инна выглядела погрустневшей.
– Ну, улыбнись, – пытался взбодрить её Алексей, – Давай просто погуляем – погода-то классная! А потом где-нибудь потрескаем. Пойдём к Киевскому вокзалу. Люблю тамошний фонтан – «Похищение Европы». А ещё там рядом, кажется, «Му-Му» должно быть. Хотя «Му-Му», конечно, уже не то, что раньше. Тоже испоганилось, как и «Макдональдс».
– Всё тебе не нравится, – она улыбнулась на его ворчливость. Ну, хотя бы так.
На подступах к фонтану Инна насторожилась:
– Лёш… У меня есть.
– Пойдём, поглядим. Где?
– Там, – она указала в сторону торгового комплекса «Европейский», – На земле или на первом этаже, отсюда непонятно.
Курс привёл их под стену «Европейского». Объект был среди горстки ему подобных. Это было шестеро кавказских юношей с узнаваемой надменностью на физиономиях.
– Фу, не люблю таких, – неприязненно изрекла Инна.
– Да уж. Наверняка студенты Академии Управления или Академии ФСБ. Будущая элита России.
– Не дай Бог на девушку внимание обратят. Прилипнут – не отвяжешься. Если только убежать.
– Да. А русского паренька истыкают ножичками. Они всегда носят. Хотя у многих ещё травматы. А менты потом их выгораживают и отмазывают. Мол, русский паренёк сам виноват – первый начал, да слово нехорошее сказал, да посмотрел не так – и вообще агрессор, а они жертвы – так что получил по заслугам.
– Лёш, я подключилась.
– Ага. Куда теперь?
– Я пока не придумала. Подскажи мне.
– Иннуууль, ну фу. Всё-таки вначале надо думать, а потом делать.
– Ну не ворчи. Накажешь меня потом. По-мужски, – сказала она пряничным голосом.
На такие её выходки его организм реагировал незамедлительно. Вот и сейчас. Нашла время! Впрочем, она на него реагировала так же – стоило только ему сказать что-нибудь умное или что-нибудь сделать, производящее впечатление.
– Иннуль, ты ужасна. Ну зачем сейчас-то?!
– Хыыыы! Ты такой классный! – от этого ему стало ещё хуже.
– Всё, давай лучше к делу. Тут подходящий мост через Москву-реку, высокий. Можно с него… Хотя… – в его лице появилась жёсткость, а зрачки сузились, – Если моё предположение верно, я бы лучше повысил КПД.
– Не поняла…
– У него скорее всего сзади за ремнём травмат. Вот и постреляет один джигит в других джигитов.
– Лёш, я с этими штуками не умею обращаться, у меня не получится.
– Главное, он умеет. Я кое-что понял. Если объект что-то умеет, не обязательно им управлять до мелочей. Достаточно передать лишь целеуказание – остальное он выполнит сам – по своему желанию.
– Нет, я всё равно не смогу. Давай лучше ты.
– Как?! Я-то его не вижу.
– Подключись ко мне.
– Зачем?
– Ну я-то его вижу. И могу им управлять. А ты можешь управлять мной. Вот и будешь управлять им через меня.
– Да нет, так не получится, ты чё…
– Ты попробуй! – она сказала это настолько убедительно, что он согласился сразу.
Подключился – и это было нечто новое, необычное. Он чувствовал её, чувствовал, что к ней подключён. Но отдельно чувствовал ещё и новый объект и подключение к нему. Как будто так же, но в то же время с явным знанием, что подключение ко второму объекту осуществляется через первый. Как будто второй через первый был продёрнут.
– Как будто под виндой запустили виртуалку с виндой.
– Что?
– А, глупость.
Для освоения Сущёв вначале попробовал от нового объекта отключиться. Получилось. Подключение к Инне осталось, второй объект был просто виден.
– Лёш, я отключилась.
– Да нет, это я сам.
– Правда? Ой. Ну да. Как это странно! Никогда к этому не привыкну. Что мои желания – на самом деле твои.
Сущёв снова подключился к объекту.
– Лёш, я опять подключилась. Или это опять ты?
– Ага, я.
– Фу, это так противно, – сказала она капризным голосом.
– Ладно, я начну.
– Ага. Смотри только эрекцию свою ему не передай.
Сущёв представил и сложился. Инна поглядела на него и тоже залилась как колокольчик. Всё бы ей шуточки шутить, а момент ведь такой ответственный.
– Ладно, я начал, – Сущёв волевым усилием подавил остатки несерьёзности.
Один из шестерых юных джигитов отошёл на два шага в сторону. Остальные взглянули и отвернулись – мало ли, что ему приспичило. Предположение Сущёва оказалось верно – под толстовкой сзади, за ремнём был травматический пистолет. С предохранителя, затвор, разворот кругом. Бах, бах, бах!
Двое первых получили в висок и завалились. Третий успел обернуться в сторону угрозы и получил в лицо. Ещё в лицо – он всё стоял. На в живот, на ещё. Подстреленный скрючился и завалился – вначале на задницу, потом на бок. Оставшиеся двое за это время задали стрекача. Стрелок подошёл к корчившейся жертве, направил ствол ему в лицо – тот закрылся руками. На в грудь! Истязаемый схватился за грудь, освободив от рук голову. Ногой на лицо – прижать голову к асфальту на бок. Контрольный в висок. Ещё раз. Теперь себе. Маячок погас.
– Теперь идём отсюда, – зашагал Сущёв прочь, на ходу почему-то задавшись неуместным вопросом: «Интересно, почему здесь асфальт, а не собянинская плитка?».
Инна не отставала.
– Лёш, а я сейчас за тобой сама иду или это ты меня идёшь?
– Сама. Я отключился давно.
– Хотя когда ты, я тоже, получается, сама. Хочешь что-то скажу?
– Понятное дело.
– Ты думаешь, что им управлял ты, а на самом деле им управляла я, а ты мной.
– Ну да. И что?
– Так для меня-то разницы нет. Я это делала как сама. Вернее, сама и делала. И, кажется, научилась. Я теперь, наверное, сама смогла бы.
– Правда? Классно!
– Научишь меня потом обращаться с пистолетом?
– Конечно. Сходим с тобой в тир.
– А почему я за теми двумя его не побежала?
– Рисковано. Если бы его самого подстрелили или скрутили, потом увезли бы чёрт знает куда, я бы не нашёл. А активированных оставлять в живых нельзя, ты помнишь.
– Да, помню.
– К тому же, я и так сделал десять выстрелов. Сколько ещё оставалось? В любом случае, немного. Не знаю, был ли у него ещё магазин.
– Ты считал выстрелы?
– Полезная привычка. Надеюсь, последнего выстрела хватило. Патроны сейчас слабые делают.
Уже когда ехали домой, Инна вдруг сказала:
– Лёша, менты!
– Что менты?
– Ещё можно ментов! Ты сам сказал, что они против нас.
– Да, – согласился Сущёв с задумчивым видом, повзвесив пару секунд её слова, – Да! – подтвердил он уже с видом уверенным и решительным.
У него появилось ощущение, как будто он рискует разбаловать ребёнка. С другой стороны, а в чём она не права? Во всём права.
Она его поцеловала. Он поглядел на неё, как будто желая прочесть её мысли.
– Фу, Лёша, ты посмотрел на меня, как на маньячку!
– Но я же не сказал, что это что-то плохое, – он так подтрунил.
– Всё равно, – она притворно обиделась.
– Можешь меня за это наказать. По-женски.
– Нет. Ты мне нужен живой.
– Не обязательно же до смерти.
– Кое-кто и так жаловался, что он не железный.
– Так правда же не железный.
– Вот и не хорохорься!
– Ты такая какашка!
– Ты любишь какашку?
– Люблю, но не за то, что она какашка.
– А за что?
– Не знаю… Может, за то, что маньячка, – сказал он задумчиво, припомнив давешние мысли.
– Ну ты и говнюк!
– Ты любишь говнюка?
– Но не за то, что он говнюк.
– А за что?
– Сам знаешь!
Уточнять, что она имела в виду, он не стал. Ну его от греха – такое узнавать.