В сентябре Интернет взорвала новость о ещё одном полицейском расстреле. Евсюков, Коротихин (у прошлогоднего капитана была фамилия Коротихин) и вот теперь был Мусаев – тоже капитан. Тоже расстрелял коллегу и гастарбайтеров. Правда, в этот раз сам не застрелился. Что ж, последнее теперь и не было обязательно. Первая мысль у Сущёва была, что это опять Инна отличилась, но территориально вроде не подходило.
Вечером он её спросил:
– Это не ты опять?
– Нет. Я думала, может ты.
– И не я. Значит, кто-то другой. Список добрых людей пополняется.
Многие отметили, что в этот раз новость народ всполошила, но не взволновала. Комментаторы по большей части зубоскалили, упражнялись в остроумии и соревновались в оном друг с другом. Никто не скорбел уж точно.
Популярной косточкой для обыгрывания стала одинаковость званий у прошлогоднего стрелка и у нынешнего. Получалось два капитана, причём один мёртвый, другой – живой. В точности как в знаменитом романе Каверина. Может быть, опять живой капитан поможет разгадать тайну мёртвого? И мы увидим «Два капитана-2». Но «Два капитана-2» уже было, это выходило «Два капитана-3» – подсказывал Капитан Очевидность, что превращало картину в «Три капитана-1».
Сразу выскочили известного рода заступники за моральные и вечные ценности, которые призывали кощунников устыдиться и не порочить гнусным сравнением великое произведение. Этих тоже моментально находилось кому урезонить – причём в форме довольно резкой. Отвяньте, мол, от людей и не суйте им своё советское дерьмо. И вообще у Каверина фамилия была никакой не Каверин, а Зильбер, и отчество – Абелевич. Надоели засоветские агитаторы пичкать русских людей такой, с позволения сказать, культурой. Почему у них нормальной не было? До советских была, а после – не было. Почему? Понятно почему. И как-то за этим делом забывалось и про Мусаева, и про застреленных им гастарбайтеров.
С другой стороны, Капитан Очевидность также подсказывал, что это просто один капитан отметил годовщину подвига другого. «Каждый год бы так отмечали,» – высказывались отдельные пожелания. На это возражали, что хорошее дело можно праздновать и чаще, чем раз в год. На робкие попытки за такие речи пристыдить, мол, люди же всё-таки погибли, пристыживателю резонно замечали, что если бы погибли люди, тут никто бы и не шутил, но самый факт отсутствия человеческих жертв как раз шутить и позволяет. Также опять вспоминали про преемника. На этот раз преемник был живой, менялись они часто, а у кого-то вообще не менялись – и даже не появлялись, хотя при той скоротечности жизни, кою она демонстрирует вот хотя бы на примере новоиспечённого преемника, озаботиться вопросом преемника стоило бы.
Короче говоря, не было решительно ничего нового. И это было не «Два капитана-3», а скорее уж «Один капитан-2».