«Эффект гвоздя»: Глава 43

В первый же день обращение Себастьяна распространилось довольно широко. Не то чтобы ему сразу безоговорочно поверили, но люди были взволнованы и напуганы трагическими событиями, все желали знать, что происходит, однако никаких ответов, хотя бы сравнимых по внятности, до сих пор не давалось. А тут была версия хоть и фантастическая, но целостная и логичная. К тому же давала объяснение не на основе одних лишь предположений, но опиралась на официальные материалы из недавнего прошлого, которые вряд ли являлись подтасовкой. И в июле речь велась тоже о чём-то загадочном. В итоге была одна необъяснимая вещь и вторая необъяснимая вещь. Поэтому представлялось если не логичным, то по крайней мере вполне допустимым, что они друг с другом связаны и вторая объясняется с помощью первой. И на одну необъяснимую вещь становилось меньше. А раз так, оставалось только принять всю цепочку, и необъяснённых вещей не оставалось. Да, объяснение было фантастическим, но сильно было, во-первых, тем, что объясняло не одну необъяснимую вещь, а сразу две. А во-вторых, совершенно конкретно указывало на виновников и врагов. К этому моменту нервное напряжение в обществе достигло крайне высокого уровня и слишком многие люди остро переживали потребность знать, кого именно им ненавидеть за свой страх. Поэтому обращение Себастьяна нашло отклик в сердцах тех, к кому он обращался, и точно не встретило отторжения.

Да, люди по-прежнему не могли доверять предложенной версии на сто процентов. Фантастичность объяснения оставляла место для скепсиса. Поэтому у себя обращение Себастьяна перепечатали далеко не все – примерно лишь десятая часть аудитории. Однако этого хватило, текст прочитали все. Прочитали, но восприняли пассивно. То есть приняли к сведению и заняли наблюдательную позицию без уверенности, как к прочитанному отнестись.  

Шуму текст, однако, наделал. В этот день москвичи если о чём больше всего и говорили, то об украинских телепатических террористах. А вот в центральных СМИ обо всём этом предсказуемо не проскочило ни словечка.

* * * * * * * * * * * *

Почему дальше произошло то, что произошло, можно было только предполагать. Сколько Сущёв потом об этом ни думал, всегда находил реакцию украинских террористов если и не однозначно правильной, то не лишённой резонов уж точно. И полагал, что на их месте вполне вероятно действовал бы так же. Судя по всему, они решили не дожидаться, пока общественность воспримет разоблачение должным образом, что всё равно бы неизбежно произошло, а по максимуму воспользоваться остатком времени благоприятствования, когда народ всё ещё пребывал в опешившем состоянии. А может быть, они дали фальстарт, не сумев правильно разобраться, что разоблачение хоть и было воспринято массово, но всё-таки не как установленная истина, а с изрядной долей недоверия. Так или иначе, они форсировали режим своей активности с крейсерского на максимальный. На следующий день количество трагических случаев удвоилось. Люди бросались под колёса, прыгали с высоты, нападали друг на друга с подвернувшимися предметами в качестве оружия, совершали наезды на пешеходов. Кто-то даже убил себя с разбега об стену. Украинское подполье лютовало.

Всем быстро стало ясно, что наблюдается реакция на разоблачение. А это безоговорочно подтверждало его достоверность. Обращение Себастьяна стали перепечатывать в своих аккаунтах почти все поголовно. Администрация «Вконтакте» пыталась с этим бороться и неугодные записи и учётки блокировать, но тщетно. Текст Себастьяна стал общественным достоянием. Центральные СМИ опять молчали, но это уже ни на что повлиять не могло. Люди узнали.

Вслед за прозрением пришло осознание своей беспомощности. Убийц невозможно было уличить за их преступлением и наказать. Также их невозможно было выявлять по внешним признакам и упреждать – враги визуально не отличались от местного населения. Как следствие, ненавидеть стали всех украинцев без разбора, в каждом из них подозревая вероломного террориста. И нельзя было назвать такое отношение безосновательным. В Интернете массово вспыхивали призывы расправляться с любыми украинцами – просто по факту принадлежности к этой национальности. Возмущённые представители народных масс настаивали, что всех неугодных и сомнительных следует как минимум прогнать на их родину и запретить въезд в Россию, а ещё вернее – безотлагательно уничтожать на месте. «Сколько раз встретишь украинца, столько раз его и убей!» – этот лозунг стал особенно популярным. Все были на взводе.

Получил известность случай, когда на станции московского метро люди заподозрили в двух мужчинах украинцев по характерному произношению звука «Г». От подозреваемых потребовали предъявить паспорта. Паспорта подтвердили подозрение – это были граждане Украины. Они оказались в двух секундах от растерзания, но заступилась группа полицейских. Причём, чтобы остудить пыл возмущённых сограждан, им пришлось делать предупредительные выстрелы в воздух. Украинцев спасли, а по народу прошла волна возмущения: «Менты за наших врагов. Они такие же враги. И всегда были». Набрали ход призывы валить и ментов тоже.

Следующим возмутившим всех событием стал митинг перед мэрией Москвы. Никто уже не мог сказать точно, кто первый это предложил. Инициатива зародилась в социальных сетях как будто сама собой. Всем хотелось защиты, кто-то высказался, все подхватили. Люди вышли – даже не с требованием, а с просьбой к властям – остановить безобразие, выявить и наказать виновных, выслать всех украинцев и более их в Москву не пускать. И в Россию тоже. Митинг был разогнан ОМОН-ом, причём сделано это было с непонятной жестокостью. Иного объяснения, кроме «Они нас тоже ненавидят», у людей не нашлось. Насчёт любимых властей у граждан и раньше не водилось особых сомнений, а теперь испарились последние. К призывам валить ментов добавились призывы валить всех представителей власти, а для этого всемерно споспешествовать распространению новой способности – чтобы в конце концов с подлыми чиновниками и ментами стало случаться то, что нынче постигает лишь простых граждан.

На волне всех этих убийств и безобразий среди жителей Москвы начали зреть настроения покинуть этот опасный город. Но многим уехать было некуда, других удерживало сознание того, что в другом месте для них не найдётся хорошо оплачиваемой работы, а уровень опасности пока ещё не был настолько высок, чтобы просто спасаться – всё равно куда. Даже при ста убийствах в день вероятность оказаться жертвой получалась ничтожной: один к двумстам тысячам. В других местах люди и при большем уровне опасности живут годами – и ничего, привыкли. Вон хоть в Донецке: который уже год смирились с вероятностью в любую секунду получить снарядом по голове. Человек ко многому может привыкнуть и со многим примириться. А если не совсем примириться, то по крайней мере примиряться в течение долгого периода времени – пока есть надежды на перемены к лучшему. Вот и сейчас люди уезжать из Москвы были не готовы. Кто-то, конечно, уезжал, но совсем немногие, да и то лишь в качестве временной меры.

Зато моментально возник спрос на оконные решётки. Появилось огромное количество желающих устанавливать их не только на первых этажах, но и на высоких: на окнах, а главное – на лоджиях. Не чтобы воры не влезли – а чтобы не смогли выпрыгнуть хозяева. Конторы, которые специализировались на таких услугах, праздновали взрывной рост прибылей.

* * * * * * * * * * * *

Далее события развивались как снежный ком. Спасало ситуацию лишь то, что пока инициированных телепатической способностью было слишком мало. Однако процесс не стоял на месте, их количество неуклонно росло.

Примерно через неделю после обращения Себастьяна стали поступать сообщения о проведённых самоубийствах из других городов России. Процесс ширился. Всем стало ясно, что уезжать из Москвы теперь не имело смысла – в других местах начиналось то же самое. Разве что можно было переселиться в вымершую или вымирающую деревню, но на такие подвиги никто готов пока не был. С огромной радостью и злорадством люди в России восприняли новость, что схожие события начались в Киеве. Кто там это затеял, было неясно – но можно было предполагать, что отличаются подпольщики с Донбасса.

Москвичи же, отчаявшиеся и озлобленные из-за бессилия против украинцев, начали давать ответку по всем нерусским, чья нерусскость сразу была видна невооружённым глазом. Впрочем, кто это начал первый, однозначно утверждать было нельзя. Вполне могло быть, что все нерусские выступили единым интернациональным фронтом в поддержку братских украинцев против поганой русни. Взаимная неприязнь и ненависть, которая накапливалась годами, теперь получила канал для выхода и не могла не выйти.

Хотя нельзя было сказать, что против украинцев москвичи были совсем уж бессильны. Помимо нового средства оставались традиционные. Уже зародилась, но ещё только набирала силу настоящая охота на ведьм. Инициативные личности собирали карательные бригады, чтобы подстеречь и ликвидировать лиц, у которых было выявлено украинство. Это явление пока пребывало в зачаточном состоянии, но можно было ожидать, что оно будет прогрессировать.

Кроме того, люди довольно быстро догадались, что с обнаруженным объектом славянской внешности можно вступить в вербальный контакт и задать вопрос о национальной принадлежности, велев отвечать правду. Либо же велеть предъявить паспорт. Дальнейшая судьба объекта зависела от ответа или гражданства. В Интернете распространялись призывы действовать именно так, однако приём был довольно сложный и исполнить его пока могли далеко не все.

Опять прошла новость о полицейском расстреле. На этот раз полицейский расстрелял отнюдь не гастарбайтеров, а рядовых москвичей. И теперь никто не сомневался, что именно случилось. Среди граждан резко взлетел спрос на бронежилеты скрытого ношения, а полицейские стали всеми восприниматься как субъекты повышенной опасности. Ненависть к ним зашкалила. Через месяц полицейские расстрелы уже сделались явлением регулярным. Появляться на людях в полицейской форме сделалось небезопасным.

Опрокинул ситуацию ещё один митинг у московской мэрии. Сошлось на него несколько тысяч человек. ОМОН опять пытался разогнать, но в этот раз один из полицейских офицеров открыл по ОМОН-овцам огонь из пистолета, после чего был сам застрелен другим офицером. После этого случая сотрудники полиции начали массово увольняться. Никакие посулы удвоить зарплату не помогали. Никто не хотел застрелиться из собственного пистолета. Предложения перейти с пистолетов на тазеры понимания тоже не находили. За какие-то две недели уличная полиция фактически перестала существовать.

Не только полицейским, а вообще человеком с оружием стало быть небезопасно. Например, в одном из фешенебельных ресторанов некий авторитетный чеченец с обязательными корочками ФСБ расстрелял из «Стечкина» четверых своих закадык, а после застрелился сам. Поскольку представители известных национальностей без оружия не ходят, а визуально идентифицируются довольно легко, они сразу же стали группой повышенного риска.

Впрочем, не только они. Уже в марте было отмечено аномально большое число самоубийств среди жителей элитных высоток. Владеть дорогой недвижимостью сделалось опасно. Такие квартиры стали массово выставляться на продажу, но желающих купить не находилось. Даже по бросовой цене. Никогда рынок дорогой недвижимости не знал дней хуже.

Последнее касалось не только дорогих квартир, но и дорогих автомобилей. Ими владеть стало опасно тоже. И вообще привлекать внимание роскошью и богатством. Теперь для жизни было полезнее выглядеть неброско, а лучше вообще сливаться с местностью.

На дорогах участились несчастные случаи. Все понимали, почему. Популярность личного автотранспорта упала примерно на треть и продолжала падать. Однако этот процесс не был особо стремительным, поскольку уменьшившееся количество машин на дорогах существенно уменьшило число пробок – то, о чём раньше все водители только мечтали. Теперь мечта сбылась, хоть и была сопряжена с некоторым риском. Что ж, ради удовольствия поездить без пробок многие были готовы с таким риском мириться. К тому же, вместе с уличными полицейскими почти исчезли и гаишники, что добавляло к ощущениям от дороги дополнительную прелесть.

Без уличной полиции быстро начала набирать размах уличная преступность. В ответ на это появилась народная милиция. Инициативные мужчины образовывали дружины и патрулировали свои районы группами по четыре человека, вооружённые дубинками, битами и прочим подобным дрекольем. Попытки национальных мафий занять место бывших полицейских и застроить всё под себя, особого успеха не имели. В отсутствие той самой полиции, которая ранее людям известных национальностей и происхождения всячески покровительствовала и помогала, все эти мафиозные отрядики оказались гораздо менее могучи. Оружие в этом вопросе теперь выручало меньше – потому что могло непредсказуемым образом обернуться против его владельцев. Вооружённые люди теперь остерегались своих же вооружённых подельников, от которых в любую секунду могли получить выстрел в спину. К тому же у противоборствующей стороны оружие нашлось тоже: охотничьи дробовики и карабины – на удивление много. В общем, можно было осторожно говорить о том, что снизу начали пробиваться робкие ростки народной демократии.

А вот наверху царила полная невменяемость. Многие наблюдатели отмечали, что это не только не явилось чем-то неожиданным и непредсказуемым, что это не только не первый раз – но и вообще является фирменной визитной карточкой правящего режима, который во всех экстренных ситуациях умудряется пороть самую наркоманскую ахинею. Можно было соглашаться или не соглашаться с их обобщением, но в данном случае характеристика описывала реакцию на события вполне точно. Все верховные лица всячески отмалчивались, как будто ничего вообще не происходило. Их окружение тоже по максимуму воздерживалось от комментариев и только через пресс-секретарей иногда проскакивали заявления. Заявления, в ответ на которые даже бывшие рьяные апологеты режима только крутили пальцем у виска.

Говорилось, что враги России никогда не желали видеть её процветающим государством и всегда прикладывали все усилия, чтобы такого не допустить. Вот и сейчас мы имеем дело с тщательно подготовленной атакой. И конечно враги стараются извлечь из сложившейся ситуации максимум выгоды, чтобы нанести нашей стране максимальный ущерб. К сожалению, некоторые граждане из числа не самых сознательных начинают повторять слова вражеских агентов влияния, которые хотят поссорить два братских народа и помешать налаживанию отношений с нашими украинскими партнёрами. В это нелёгкое для нас время всем нам следует набраться терпения и не поддаваться на провокации.

Про истинную природу и причину происходящего, про её, так сказать, технологическую базу не упоминалось ни полсловечка. Иными словами, наверху усиленно изображали вид, что никакой новой реальности не настало. Что само́й новой реальности конечно никак не могло помешать набирать силу и всё прочнее обосновываться среди реальности старой. Количество новых инициированных телепатов всё увеличивалось. Все с тревогой следили за ситуацией и ждали, что будет дальше.