Оставался последний объект – в девятиэтажке в Бирюлёве. Сущёв откладывал его до последнего, но теперь деваться было некуда. Именно в Бирюлёво Сущёв в среду и приехал. Утром. Приехал и просто стал ждать, заняв позицию через двор. Засёк время и наблюдал.
В одиннадцать утра он зафиксировал движение. Через пару минут дверь подъезда открылась и Сущёв увидел то, что уже знал. Из подъезда вышла мамочка с коляской. Объект был в коляске. Теперь надежд на чудо не было.
Сущёв уже и раньше думал о настоящей ситуации много раз. Это в любом случае приходилось сделать – раз он это начал. Иначе нечего было и браться. А он столько невинного народа положил. Неужели ради того, чтобы в конце остановиться, не суметь? Но действительно, в его глазах вся эта толпа взрослых не перевешивала. Будь у него такой выбор, он бы предпочёл положить ещё столько же, нежели ЭТО. Так что с прагматической точки зрения резон был. Пока ещё было не поздно обессмыслить грех уже совершённый, чтобы не совершить ещё больший. Но если учитывать конечную цель, арифметика выходила другая. Один младенец сейчас от его рук – или тысячи после, пожранные неизбежными катаклизмами. Выбор был очевиден: тысячи больше одного. Да, в случае тысяч конкретно этот будет не на его совести. Но тогда на его будут все те – если смотреть на вещи честно, приходилось это признать. К тому же тогда получался наиболее презренный, шкурный эгоизм. Не пожалеть тысяч, чтобы остаться чистеньким. От этой мысли делалось противно и брезгливо. Впрочем, вопрос был, очевидно, с подковыркой. Сам выбор в пользу чистенького моментально неотмываемо грязнил. Да к тому же никаким чистеньким Сущёв уже не был и так. Не было чистоты, которую можно было спасать.
Но, может, от ребёнка опасности нет? Выходило, однако, что если от кого и исходила наибольшая опасность, то как раз от ребёнка. Это бабка могла до са́мой смерти не дотумкать, что с ней случилось. Так бы и померла, полагая, что от старости у неё глюки и неприятные наваждения. А у детей адаптивность и самообучаемость колоссальная. Они пишут на чистый лист. Взять, например, язык. Взрослый за несколько лет его не может выучить даже с преподавателем. А ребёнок осваивает в считанные месяцы, причём сам. Аналогично со штуками в голове освоится в два счёта, будет крутить людьми, как Сущёву и не снилось.
Так он рассуждал раньше. Так же считал и теперь. Он был должен и он был намерен выполнить. Он не мог этого не сделать. Что отвратительности задуманного, конечно, не убавляло. Сущёв вспомнил, насколько паскудно было у него на душе, когда в понедельник пришлось приземлить в Люблине школьницу. Ещё раз через подобное проходить очень не хотелось. Но, как это ни парадоксально, та девочка ему теперь помогала: новую планку омерзительности он брал не сразу, а как вторую ступеньку после первой.
Теперь вопросы практического характера. В силу специфики объекта, его нельзя было устранить обычным способом. Приходилось прибегнуть к способу традиционному. И уж конечно Сущёв не собирался делать это своими руками. Требовалось поискать исполнителя. И обеспечить средство исполнения.
* * * * * * * * * * * *
В четверг Сущёв снова наблюдал свой объект. Его опять вывезли на прогулку в одиннадцать утра. Стало быть, график соблюдался – именно это он и хотел установить. Теперь планировать было удобнее.
В качестве орудия исполнения Сущёв купил в супермаркете поварской нож. Все возможные отпечатки с него стёр, завернул в тряпицу, привёз и схоронил неподалёку от нужного подъезда в клумбе – среди каких-то стеблей и листьев. В конце сентября цветы уже не цвели, но зелени ещё хватало.
С исполнителем ему повезло. Он его отыскал тут же в Бирюлёве примерно в километре. Отыскал всего со второй попытки – перед тем пришлось приземлить только какую-то тётеньку. Сущёв вывел кандидата в исполнители на улицу и рассмотрел поближе. Это был парень лет тридцати, сложения не особо крепкого – скорее даже хлипкого – но богатырь ему и не требовался. Стрижка у парня была довольно короткая и несуразная, сам он был в очках. «Интересно, почему в рабочее время дома? На ханурика не похож,» – подумал Сущёв – «Программист что ли какой на фрилансе?».
Всё было готово. Лишь бы исполнитель завтра был на месте.
* * * * * * * * * * * *
В пятницу в половину одиннадцатого выбранный исполнитель был дома и ждал сигнала. Сущёв вывел его на улицу и повёл на место акции. Подошли вовремя и успели расположиться согласно диспозиции. Исполнитель сидел на скамейке у соседнего подъезда, прижимая руками к коленям предмет в тряпице.
Мамочка проследовала мимо с коляской, даже не обратив внимания. Вначале нужно было запороть её – иначе бы она стала мешать. Момент настал. Исполнитель развернул тряпицу, схватил нож обратным хватом лезвием от себя, отшвырнул тряпицу, после чего в несколько быстрых крадущихся шагов нагнал родительницу и занёс нож. Как раз в этот момент у него под ногой загремела пустая пивная банка. Родительница инстинктивно повернулась на неожиданный резкий звук и даже не вскрикнула – а как-то всхлипнула. Удар пришёлся ей в плечо. Она заверещала и бросилась улепётывать со своей коляской.
Такого Сущёв совсем не ожидал, первую секунду растерялся и выпустил управление. Программист тоже как будто вспомнил себя и застыл, опустив руки. Хорошо хоть нож не выронил. Потом ошарашенно повёл головой и зашагал было в другую сторону. Тут Сущёв опомнился от первой оторопи и вновь схватил своего исполнителя за мозги. До коляски было уже метров пятнадцать, но её можно было нагнать. Программист опять как будто вспомнил что-то важное, встрепенулся, решительно приосанился, разворачиваясь в погоню, и во всю прыть припустил за беглянкой. Она визжала на всю округу, призывая на помощь, а вот скоростные качества у неё были не очень. Оставался какой-то метр.
В пылу погони Сущёв слишком поздно заметил, как из припаркованной машины с другой стороны вылез габаритный парень спортивного вида с бейсбольной битой. Он пропустил охотника мимо и треснул ему вдогон битой по спине – попал куда-то в район лопаток. Программист не удержался на ногах и клюнул носом. Спортсмен был уже тут с добивающим ударом битой – сверху вниз опять по спине или куда придётся. Однако программист быстро согнул ноги в коленях и ловко откатился вправо и сразу вскочил на ноги – удар битой пришёлся по асфальту. Спортсмен, потеряв равновесие, пролетел вперёд, но тут же развернулся.
Теперь они стояли друг против друга: здоровяк с битой и невысокий худыш с огромным ножом. Худыш принял стойку. Спортсмен не сробел, но и сам нападать пока не спешил, а стоял, держа биту двумя руками и замахнувшись. На первый взгляд все шансы были на стороне спортсмена. Он первым и решился: подшагнул левой и нанёс удар битой горизонтально справа налево, метя противнику в голову.
Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Но в настоящий момент Сущёв наблюдал именно со стороны, не опасаясь получить битой по голове сам. Он ощущал спокойствие, а ещё какой-то весёлый азарт. Это было как в долбаной компьютерной игре. Как в старом-добром «Мо́ртал Ко́мбате». В своё время Сущёв в такое наигрался. Программист поднырнул вниз, уходя от удара битой, и перекатился спортсмену под ноги, сразу же воткнув нож ему в левое бедро. Спортсмен охнул, неловко отшагивая назад, но устоял. Программист в полуприседе опять к нему подскочил, прихватил левой рукой под колени и боднул лбом в грудь. Здоровяк сразу потерял остатки равновесия и шлёпнулся навзничь. Сверху на него молниеносно приземлился удар ножом. Однако спортсмен успел подставить левое предплечье, а правой рукой попытался поймать руку с ножом. Но и у программиста имелась левая рука, которая и попала в захват и которой он теперь пытался сбить мешавшие руки противника. Ещё удар – на сей раз уже специально в левое предплечье, которое мешало больше всего. Ещё! Терпеть такое было трудно, а возня не спасала. Четвёртый удар все-таки попал под ключицу. Спортсмен потерял самоконтроль и пытался как-то хаотично закрываться руками – это не помогало. Ещё удар, ещё, ещё – больше в руки, но некоторые проходили. Программист схватил нож двумя руками и начал яростно колоть им сверху вниз ещё и ещё. Всё было кончено.
Где-то вдалеке всё ещё верещала мамаша. Гнаться за ней смысла уже не было. Привлечённые её криками тут и там к месту происшествия с опаской подходили люди, кто-то уже звонил. Медлить было нельзя. Программист поднялся на ноги, приставил нож лезвием к сердцу и упал ничком.