«Эффект гвоздя»: Пролог

– Что, дружище, херово?
– Да не то слово. Совсем погано.
– Да уж. Сочувствую. И что собираешься делать?
– Не знаю. Хочу подохнуть. Раньше даже на это сил не было – не хотел. А теперь хочу. Прогресс.
– И что, убить себя задумал?
– Нет конечно. Я не вправе. Да и духу не хватит.
– Что же тогда?
– Что-что… Не знаю что. Ничего. Ничего не могу. Да и наплевать…
– Знаешь, что я тебе скажу?! Слабак ты бесхребетный, вот что. Распустил нюни.
– Чего ж удивляться, что бесхребетный, когда именно эта история мне хребет и сломала.
– Потому и сломала, что ты уже до этого был бесхребетный.
– И как же тогда она его сломала, если его не было, позволь спросить?!
– А вот так и сломала. Всё ты сам прекрасно понимаешь, а только демагогию разводишь.
– Да иди ты на хер.
– Сам иди.
– Классная у нас беседа.
– Ладно, извини. Но по-моему, ты ебёшь себе мозги. В сущности, что такого произошло? Тебя бросила баба. Ну, изменила перед тем – бывает. Причём бывает сплошь и рядом. А ты развёл вселенскую скорбь. Подумаешь – девочка оказалась заурядной блядью.
– Ты сам знаешь, что это не так.
– Да, знаю. Но и ты сам знаешь, что это так.
– Да, знаю. Но…
– Что но?
– Ерунда какая-то получается. Она ведь меня правда любила. Любила до исступления – ты сам знаешь.
– Знаю.
– Ну и почему?!…?!…
– Хрен знает. Почему бы тебе попросту не забить?
– Я бы рад, да не могу.
– Почему?
– Не могу и всё. Хочу понять.
– Что тебе это даст?
– Точку опоры. Сейчас я барахтаюсь, как в пустом пространстве. Это очень неприятно – без точки. А если пойму – будет точка, обопрусь. Не могу лучше объяснить.
– Можешь не объяснять, я понимаю.
– Ты всё врёшь. Это невозможно понимать. Я вот не понимаю.
– Ладно, не кипятись. Сам предмет, конечно, не понимаю. Но понимаю, о чём ты. Впрочем, ты и сам меня прекрасно понял, но зачем-то занудничаешь.
– Да охренеть! Ты сам-то сейчас чё – не занудничаешь?! Впрочем, ты прав, я занудничаю. Ну да мне простительно, сам видишь…
– А ты хотя бы отдаёшь себе отчёт, что сейчас делаешь?
– Да. Разговариваю с зеркалом. И вполне понимаю, что это на грани сумасшествия, можешь не объяснять. А неплохо там должно быть – за гранью. Провалиться и сгинуть в пучине безумия. Только этого не случится. Не затем меня жизнь мучит, чтобы вот так сразу прихлопнуть.
– А ты ей помогаешь.
– Получается так. Но я же не по своей воле.
– Да неужели?!
– Ну да. Сам я желаю совершенно другого, ты знаешь.
– Ну так и стремись к чему желаешь.
– А я желаю подохнуть, я говорил.
– Идиот.
– Да. Спасибо, что мне об этом сказал. Мне, наверное, полезно, чтобы об этом кто-то напоминал. Да и вообще поболтать.
– Ну, в моём лице ты собеседника найдёшь всегда. Обращайся.
– Всенепременнейше. Ладно, пойду я.

Сущёв встал с пола, на котором всё это время сидел, и отошёл в сторону. Душа устала болеть, изнемогла и перестала, утонув в чёрной тишине. Сердце и глаза залила страшная пустота. Завтра она снова заполнится болью, которую опять надо будет куда-то деть. А пока… Пока… Что пока? Сущёв задал себе этот вопрос и сразу его забыл.

Такие разговоры происходили каждый день. Все они были похожи один на другой, но каждый нёс в себе отчётливое ощущение новизны. Иногда они длились часами. Сущёв вполне понимал, что разговаривает сам с собой. Но при этом и ощущение второго было столь же явственным. Любопытная вещь – человеческая психика, подумал Сущёв. Раздвоенность единого и единство двойственности. Интересно, кто я – тот или этот? А ведь тот, второй, только притворяется, что ему не больно. Как будто он – это не я! Всё-таки хорошо, что он есть. Без него я бы и правда, пожалуй, тронулся. А с ним, глядишь, уцелею. Вот только непонятно – хорошо это или плохо.