Итак, рыжий толстяк был не один. Таких было двое, а значит, были ещё. По крайней мере, могли быть. Последнюю неделю Сущёв ломал голову, какую пользу он может извлечь из своего странного открытия. Теперь перспектива рисовалась более обещающей. Одно приобретение Сущёв из неё уже извлёк – и какое!
Но кто же они такие? Очень хотелось узнать ответ на этот вопрос. И теперь через Инну можно было это попробовать сделать. А ещё выходило, что в той машине на мосту мог быть не толстяк. Сущёв почему-то был уверен, что в ней была точно не Инна. Хотя и это следовало всё равно проверить.
Но он и без всяких причин хотел встретиться с ней опять – уж больно понравилась. Он ей позвонил на следующий день после обеда:
– Алло, Инна? Привет, это Алексей. Можешь говорить?
– Да, могу, привет!
– Хочу тебя повидать, я соскучился. Сможешь сегодня?
– Да, смогу. Лёш, знаешь что…
– Что?
– Хорошо, что ты позвонил.
Он её понял. Теперь требовалось как-то скруглить возникшую неловкость:
– Сумел всё-таки зарядить телефон, да. Я думал, ты в меня веришь.
– Я верю, – по голосу Сущёв определил, что она заулыбалась, и даже представил, как засияли её глаза.
Это было самое обычное свидание – каким оно и должно быть. Опять заходили в торговый центр, в котором познакомились. Погоняли в аэрохоккей. Среди автоматов нашёлся пинболл. Сущёв любил эту бессмысленную игру и даже испытывал к ней что-то вроде пиетета – как к реликту из старых добрых времён. А Инна в него никогда не играла. Вот он ей и открыл новый мир. Её так увлекло, что насилу отлипли.
Потом опять бесцельно бродили по улицам, наслаждаясь друг другом. Подвернувшаяся на дороге пробка оказалась кстати.
– Авария что ли? – забросил Сущёв нужную предпосылку.
– Не знаю.
– Ты когда-нибудь видела, как случается авария? Я пару недель назад видел. У «Парка Горького», на Крымском мосту. Прямо рядом со мной случилась.
– Я никогда не видела.
Та авария была точно не про неё.
* * * * * * * * * * * *
На третьем свидании Инна не утерпела и задала мучивший её вопрос:
– Лёш, ты случайно не пикапер?
– А ты веришь в пикаперов?
– Если ты пикапер, то верю.
– Ахах, ты глупенькая.
– Я всё думала о нашем знакомстве. Как будто это была не я. Я же к тебе буквально липла. И вела себя так нескромно. Никогда бы не могла на себя подумать.
– Что, неужели жалеешь?
– Нет, ни капли.
– По-моему, такой и должна быть реакция женщины на мужчину. Просто нынче мужчины женщинам попадаются редко – всё парни, мальчики, мужики, молодые человеки – только не мужчины. Поэтому женщинам и невдомёк, как оно должно быть в норме. И когда они мужчину всё-таки встречают, то сами удивляются своим реакциям. Но вообще-то это то, как должно быть.
– Я в итоге пришла к такому же заключению.
– Ну, видишь, ты умная.
– Я же глупенькая.
– Как будто одно другому мешает.
Этим вечером Инна была особенно трогательна и нежна, чувствуя к Сущёву ещё и благодарность. До того она беспокоилась, что из-за быстроты их знакомства может выглядеть в его глазах предосудительно, но все тревоги разрешились и больше ничто не отвлекало её от нового счастья.
* * * * * * * * * * * *
На следующем свидании уже Сущёв решился задать свой сокровенный вопрос. Он сохранял беззаботное выражение лица и интонацию голоса, а сам собрал своё внимание в остриё:
– Слушай, Иннуль, ты часом не вампирша?
Нет, ничего в её лице даже не мелькнуло. Ни малейшей тени. Она продолжала излучать безмятежность, приязнь и доверие, а неожиданный вопрос восприняла как очередную его причуду, к которым уже успела привыкнуть. И только уточнила:
– В каком смысле?
– В прямом.
– Если хочешь, я могу побыть для тебя вампиршей. Только сосать буду не кровь, – она смотрела на него обожающими глазами, в которых сверкали лукавые искорки.
Сущёв почувствовал, что сейчас переломится от мгновенно возникшего напряжения.
– Что ты делаешь, – застонал он, перекладывая угрожаемый орган в штанах вверх и влево.
– Ууу, ты прелесть! – она провела ладонью по предмету, который привёл её в такой восторг.
– Пощади!
– Не хочу! – и заткнула его рот поцелуем.
Она была бесстыдна – она была влюблена. И конечно она не была никакой вампиршей. И никакой инопланетянкой не была тоже. Она была обычной женщиной. Женщиной в лучшем смысле этого слова – женщиной для него.