От новой одежды Сущёв избавился на следующий день. Снёс на помойку. Всё-таки он заходил в ней в ту квартиру – могли заметить. Мало ли, пока он разговаривал с хозяином через дверь, соседи подглядывали через глазок. Или когда выходил. А тут вам и труп. Вероятность невелика, но таких улик оставлять было нельзя.
Прямо от помойки Сущёв поехал в Печатники. Было необходимо разыскать ту старуху. Сейчас он досадовал, что тогда её так легкомысленно отпустил. И даже место встречи не записал. Но тогда он знать не мог.
На отыскание места ушло часа два. Была надежда, что бабка живёт где-то рядом. Но объектов в радиусе видимости не было. Оставалось только прочёсывать район, что Сущёв и стал делать. Он протаскался так до вечера, перебирая двор за двором, но никого не нашёл. Предстояло продолжить завтра, потому что бабку надо было найти во что бы то ни стало. А сейчас – домой. Он и так совсем умотался.
* * * * * * * * * * * *
– О, ты опять в старой куртке! – одобрительно сказала Инна.
– Да, ту я выбросил.
– Ну слава Богу. Ты и эту, наверное, не сам выбирал.
Сущёв посмотрел на неё укоризненно. Она поняла, что ляпнула нетактичность:
– Ой, извини. Ну не дуйся. Ты глупенький. Я тебе потом выберу ещё лучше.
Сущёв усмехнулся про себя. Кажется, Инна почувствовала что-то вроде вызова со стороны той, что была до неё. И это, наверное, было неплохо.
У него в квартире Инна сделала по-детски умилительную мордашку, и Сущёв понял, что она сейчас будет что-то просить. Что-то такое, чему он будет не рад. Так и вышло.
– Лёш, я тебе обещала, – начала она мурлыкающим голосом, – Но я не могу. Мне надо. Подключись…
– Иннуль… – он нахмурился, но заранее чувствовал, что против этого мурлыкающего голоса совершенно бессилен, что поупираться может только для приличия, но в конце всё равно согласится. Он за это даже злился. На себя, не на неё.
– Мне надо. Понять. Неужели этому нельзя сопротивляться? Если я буду знать, что ты мной управляешь, что тогда?
Сущёв тягостно вздохнул.
– Накажешь меня потом, – промурлыкала она.
Он посмотрел на неё с обречённой мольбой во взгляде.
– Давай, – она всё мурлыкала, но было слышно, что про себя уже праздновала победу.
Сущёв и правда капитулировал. Согласился. Инна торжественно встала по стойке смирно. Он кивнул, что подключился. Она пару секунд постояла, потом села на пол, прижав руки к голове.
– Получилось?! – спросила она весело.
– Ты сделала, что я хотел.
– Как?!
– Я хотел, чтобы ты села на пол и взялась руками за голову – и ты села на пол и взялась руками за голову.
– Но я думала… – Инна выглядела растерянной и разочарованной, как будто её одурачили, провели на простом трюке, – Я думала… Вначале, что ты хочешь, чтобы я стояла на месте, а потом – чтобы развела руки в стороны и подняла правое колено. И стала делать специально наоборот: села, а руки к голове…
– Ну вот видишь! Давай больше не будем! – ему хотелось скорее прекратить.
– Нет будем! Давай ты мне заранее скажешь, что именно будешь передавать.
– Ладно, – Сущёв тоскливо вздохнул, – Сейчас ты будешь стоять, руки по швам. А я тебе передам вот такое движение, – он развёл руки в стороны, после чего свёл ладони в беззвучном хлопке.
Инна приняла исходное положение. Сущёв кивнул – начали. При передаче сигнала он ощутил как будто сопротивление, пришлось немного надавить. «Не поломать бы только её,» – промелькнула у него беспокойная мысль. Инна сделала в точности, как он показывал. А через две секунды повернула на него ошарашенное лицо:
– Лёша… Ты правда передал то, что сказал?
– Да, – кивнул он хмуро.
– Ты не обманываешь?
– Нет. Не обманываю.
– Это было… Фууу! Это было так ужасно. Я опять это сделала сама! Я даже не могу объяснить, столько всего было… Одновременно и сразу. Даже не за долю секунды, а просто было и всё. Что ты хочешь меня обмануть и передаёшь другое. Что это я сама себя так обманываю и поэтому должна терпеть. Что у меня странное ощущение подмышками, это может быть тромб и надо скорее поднять руки как ты показал, чтобы шёл кровоток. Сделалось страшно. Что это я опять себя обманываю, чтобы тебя послушаться. Что я просто неправильно запомнила, что ты показал, а на самом деле ты передаёшь руки за спину. Что я никому ничего не должна, имею право делать как хочу. И вообще сделаю назло. Тебе, и всему миру, и своему решению. Потому что никто не имеет права мной помыкать. Но я это сделала сама! Мне ОЧЕНЬ хотелось… Я не могла… Я больше не хочу! – она выглядела подавленной.
– Иннуль, я отключился. Говорил же тебе! Иди ко мне. Вот так. Глупенькая. Горюшко моё. Нууу?! Пойдём лучше есть пасту. Пусть лучше ты потолстеешь, чем будешь расстроенная, – он обнимал её и целовал в щёки.
«Теперь всё! Больше таких экспериментов не будет. И никакой мурлыкающий голос меня больше не пересилит!» – решил Сущёв, дико на себя злясь. Они пошли есть пасту.